http://habrahabr.ru/post/260249/

    Это перевод (причем достаточно вольный) выступления 2013 года программиста на Ruby по имени Greg Bauges, посвященного депрессии и психическим расстройствам в среде программистов. Выступление старое, но проблема вечная. Вот само видео с конференции:

    Итак, начнем, меня зовут Грег. Я работаю в компании Table XI в Чикаго. Мы что-то вроде веб-студии из 30 человек. Я программировал большую часть своей жизни, начав еще с TRS-80, когда мне было только 6 или 7 лет. Там были кассеты и Basic, я даже еще помню ежемесячный журнал 3-2-1 Contact, который печатал на заднем развороте программы для BASIC. Тогда я не мог копипастить и мне оставалось только перепечатывать программу чтобы запустить, заставляя меняться цвета на экране и делать прочие непотребства… Я провел большую часть моей жизни пытаясь усидеть на двух стульях — программируя и работая с клиентами. И еще у меня биполярное расстройство второго типа(БАР2) и СДВ, и сегодня я хочу рассказать вам свою историю, друзья. Рассказать вам почему мы должны уделять внимание депрессии и психическим заболеваниям на подобных встречах, конференциях, и в разговорах с коллегами.

    Вы возможно слышали про биполярное расстройство первого типа (БАР1), которое характеризуется цикличной сменой маниакальных и депрессивных состояний. Это означает что, вы курсируете между маниакальной стадией на подъеме и депрессивной стадией на спаде. Маниакальная стадия может сопровождаться эйфорией, но в то же время она невероятно деструктивна — потому что характеризуется огромной импульсивностью, и в такой период люди часто принимают необдуманные решения. При БАР1 это еще и постоянные метания между этими двумя состояниями — эйфория сменяется упадком очень часто. Мой же БАР2 характеризуется более длительными циклами смены состояний.

    Для меня это обычно выглядит как медленное сползание вниз на протяжении 4-12 недель. По ощущениям это напоминает попытки въехать на крутой склон, покрытый гравием — не важно как сильно ты крутишь педали, ты все равно скатываешься вниз. Конечно, приятного в этом было мало. Впервые я заметил это у себя на пятом году учебы в Иллинойсском университете, моем так сказать финишном круге. Правда финишным он для меня не стал. Я как раз расстался со своей девушкой и наконец впервые в жизни стал жить один — никаких соседей по помещению. Мне грозило отчисление и дела принимали скверный оборот. Я никогда не был хорошим студентом, но все же был достаточно сообразительным, чтобы походить на такового. Это аукнулось мне на последнем году обучения: внезапно выяснилось что для того чтобы сдать экзамен по линейной алгебре таки нужно понимать, что означает словосочетание «линейная алгебра». И не смотря на то, что я прошел этот курс дважды, я все еще не могу вам объяснить что же это такое.

    Становилось очевидным, что я это просто не потяну, что диплом я не получу, и что как рассказать об этом родителям я тоже не знаю. И уж точно я не представлял как смириться с тем фактом, что все вокруг выпустятся, а я нет. Один мой друг говорил про меня: «Грэг один из самых толковых парней, что мне попадались, но видимо он еще и из самых ленивых». И я в это поверил, других-то оправданий у меня не было. Ведь как все обычно происходило? Я весь день спал, не приходя на занятия, но при этом знал, что у меня хватило бы ума посещать занятия и выполнять домашние задания. Но я просто этого не делал — и это для меня выглядело как лень. Я очень много сплю, когда нахожусь в депрессивной фазе — для меня это самый очевидный симптом. В то время самая лучшая часть дня выпадала на тот период, когда я находился в бессознательном состоянии, не имея никаких сношений с реальностью, которая наваливалась всей своей тяжестью наваливалась на меня. Да даже физически было тяжело вылезти из постели — проще уж было переждать будильник.

    И вот я перестал посещать занятия и ходить на работу. У меня была работа с частичной занятностью и настолько свободным графиком, что там не сразу поняли, что я на эту работу забил. И еще у меня был замечательный коллега, замечательный друг, которому все таки было до меня дело — он прислал мне несколько писем, пытаясь узнать что со мной происходит. На письма я не отвечал — просто не знал как ему рассказать о своем состоянии. И вот однажды во вторник, около двух часов дня, он позвонил мне несколько раз — но я игнорировал телефон, продолжая валяться в постели. И тут я услышал как он стучит в дверь, говоря что-то вроде: «Эй Грэг, это Билл». С моей стороны было что-то наподобие: «Черт. Все нормально. Нужно просто лежать тихо — ему незачем знать что я здесь. И вообще с чего он взял, что во в 2 часа в будний день я могу быть здесь?» Но тут дверная ручка начала поворачиваться — не то чтоб б я особо заморачивался с закрыванием дверей в тот период. Однако я не сплоховал и сумел аккуратно сползти в проем между кроватью и стеной. Я накинул поверх себя одеяла и затаил дыхание, ожидая пока Билл не обошел гостиную, кабинет, не окинул взглядом спальную, и, наконец, не удалился прочь. Мне было стыдно за это.

    Экзамены кстати я провалил. Я вернулся в Индианаполис и стал жить с родителями, попутно зарабатывая фрилансом. Вообще-то я еще записался в тамошний колледж, но после полугода мне стало очевидно что я ни морально ни физически не осилю его. Родителям я тогда наврал, сказав что успешно выпустился, а признался им всего пару лет назад.

    Это было невыносимо — даже когда я хотел, нет, даже когда у меня получалось заставить себя прийти на пары, я все равно не мог сконцентрироваться. Даже когда я хотел выполнить какую-то задачу для клиента, я не мог. Если конечно время было 2 часа ночи за сутки до сдачи проекта. Но когда я мог сфокусироваться, то работал я достаточно неплохо. Но я просто не мог себя контролировать. В Библии был такой стих: «Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю.» И мои ощущения этот стих описывает как нельзя более точно. Чем бы я не занимался, сколь бы простой не была задача, это напоминало ходьбу под водой, я просто не мог заставить себя. Я задавался вопросом: «Почему так происходит? Почему я не могу себя контролировать?» И как и всякий порядочный человек, у которого есть вопрос и желание получить на него ответ, я прибег к помощи Google. Однажды в 2 часа ночи я начал от безысходности гуглить по запросу «хроническая прокрастинация». И вот я уже изучаю информацию о Синдроме Дефицита Внимания(СДВ).

    Я всегда шутил, что у меня СДВ, но всерьез так не думал, потому что это СДВ — это то оправдание которое используют лентяи, когда не хотят нормально работать. А я не такой. Но потом мне попалась книга «The Edison Gene» за авторством Thom Hartmann, посыл которой был в том, что СДВ обусловлен генетически. И у изобретателей и людей творческих он в наличии. Довольно распространенная вещь. Согласно книге, десятки тысяч лет назад, у нас были охотники и земледельцы(ну или собиратели). И чтобы быть хорошим охотником, тебе приходилось исследовать новую территорию и обладать способностью постоянно переключать внимание с одного объекта на другой, внезапно оказавшийся в поле зрения. А вот чтобы быть хорошим земледельцем нужно поднатореть в выполнении рутинных вещей день за днем. Тут важна методичность. Ни один из навыков не лучше другого, просто так вышло, что со временем цивилизация росла, и земледельцы стали приносить больше пользы из-за способности обеспечивать едой большую популяцию. И в то же время, охотники основательно косили друг друга во время войн, так что их доля их генов в генетическом пуле падала быстрее. Постепенно их доля в популяции упала, и теперь всего у порядка 10-20% людей может быть диагностирован СДВ. В книге говорится, что люди с СДВ обладают нелинейным мышлением, а без него — линейным.

    И что мне показалось наиболее обнадеживающим, так это то, что те симптомы что мы приписываем СДВ, вроде невозможности сфокусироваться, прокрастинации, нерешительности, все эти симптомы пропадают в условиях высокой напряженности. Примерно 2 часа ночи до сдачи проекта. При этом те же самые симптомы в условиях стресса проявляются у людей с линейным мышлением. И это обнадеживало — это означало, что не у меня проблемы с головой, а что мы построили такое общество, где опасные ситуации — редкость. Чтобы быть порядочным членом такого общества, нужна готовность работать каждый день в установленное время, нужна способность оплачивать счета и следить за состоянием своей чековой книжки.

    Я более-менее смирился с этим. Прошел примерно год после прочтения этой и других книг, перед тем как я наконец пошел к кому-то за помощью. Просто потому что я пытался решать свои проблемы своими силами, просто прикладывая побольше этих сил.

    Но все таки я решился. Я пошел к психологу и прошел тест. Она проверила и сказала: «Да, у вас определенно СДВ, вы выиграли.» И я мысленно воскликнул: «Даааа!» Но она тут же добавила: «Но похоже у вас также и биполярное расстройство второго типа.» И я подумал: «Неееееет… нет. Смотрите, я возьму СДВ, а биполярное расстройство вы оставляете себе, потому что это для больных на голову, а я не такой.» И после этого я продолжал еще 2 года жить как раньше.

    Наконец я пошел к психиатру и рассказал ему про свой СДВ. Он объяснил мне, что существует 2 типа лекарств, которые могут мне помочь. Одно из них нужно принимать системно и через 2 недели будет ощутимый результат. Второе было стимулятором, эффект от которого должен быть через 15 минут. Конечно я выбрал второй вариант. И доктор был прав. Через 15 минут мой мир сузился только до того, что было у меня перед глазами. Я впервые в жизни был способен составить список из пунктов A, B, C, сфокусироваться на нем и выполнить их по порядку. Это было захватывающе.

    Но депрессия оставалась. И она даже ухудшилась, потому что лекарства помогали мне сфокусироваться. И если главным предметом моих размышлений было то, как же мне плохо, то лекарства просто помогали мне сконцентрироваться на моей депрессии.

    Вся жизнь моя подчинялась одному шаблону, потому что я отказывался верить, что несчастным меня делают не внешние факторы вроде места жизни или работы, а что-то внутри меня. Когда я учился в колледже, я проклинал его, говорил, что это не для меня, что без него я был бы счастлив. Потом, когда я вернулся в Индианаполис, после года жизни там, я подумал, что ну его к черту такую жизнь с родителями, поеду ка я лучше в Чикаго. И вот я в Чикаго. Получил там работу программистом в стартапе из пяти человек, отличная работа для меня. Первые несколько месяцев я можно сказать ворвался. Но потом после 11-12 месяцев работы я сказал себе, что и это место — отстой. Я снова несчастен, наверное я просто перегорел на одной технологии. Сказано — сделано, я получил работу риелтора. И это было здорово — я уделывал всех по количеству сделок в течение нескольких месяцев. Но ситуация снова стала ухудшаться.

    Примерно в это время я встретил парня по имени Джош Голден, аккурат когда я играл в покер, а тратил я на это кучу времени. Он был директором компании Table XI. И мы стали довольно хорошими друзьями на протяжении года. Он оценил мой комбинированный опыт в области программирования и продаж и сказал: «Знаешь, как только надоест заниматься текущей работой, дай мне знать.» И вот в один прекрасный день, я покончил со своей работой. Я написал ему «Эй, если ты все еще заинтересован, то я готов». И примерно 6 недель спустя я стал работать в Table XI.

    В тот день у меня в кармане был ровно один доллар и 70 центов на банковском счету, потому что работа риелтором уже не давалась мне так хорошо, я был почти не функционален. Мне и моему соседу по комнате уже как месяц отключили горячую воду за неуплату, так что я каждый день мылся под холодной водой. Я кое-как добрался на работу, и не особо представлял, что смогу позволить себе на ланч, но в тот день я узнал, что Table XI кормит сотрудников за свой счет. Это сегодня у нас есть повар, а тогда Джош просто отправил мне сообщение с вопросом, какой сэндвич мне заказывать. Начало в Table XI было отличным. Я имею в виду идеальным. Это была как раз та компания, о которой я мечтал, еще когда только переезжал в Чикаго. Нас было всего шестеро в офисе. Было много дней, когда чувствовал себя наитупейшим работником среди всех, и это было здорово. Мы работали над интересными проектами и у нас был клевый офис на чердаке, все было круто и работалось мне просто отлично.

    И вот шесть, семь, восемь месяцев, год спустя, все повторяется. Опять началась игра в одни ворота — мои ворота. У меня пошла череда недель, когда я не показывался на работе до обеда, я просыпал будильник каждый день. Все пришло к закономерному финалу в одну пятницу. У нас как раз был большой проект, который был целиком завязан на меня. Я просидел в офисе всю ночь, пытаясь работать над ним. Это был полный провал — я не мог сконцентрироваться на работе. И пошел домой, пообещав себе встать пораньше. Будильник я проспал. Джош в то утро как раз улетал в Италию, чтобы сделать предложение своей будущей жене, он жил кварталом ниже меня. И вот опять я просыпаюсь от того, что кто-то входит в мою комнату, спрашивая: «Эй Грег, ты тут?» Вот только в этот раз у меня не было спасительного проема между кроватью и стеной.

    В тот же день я назначил визит к психиатру. Мне стало ясно, что то, что удерживало меня от визита к специалисту, было моей гордостью. Я не мог допустить, что со мной что-то не так. И тогда я сказал себе: «Пусть я не могу это контролировать, но я хотя бы буду доставлять проблемы только себе самому, и все будет нормально.» Я прекрасно понимал, что подводил всех вокруг из-за того что избегал посторонней помощи. Кстати через 4 часа после посещения психиатра я встретил свою будущую жену Рэйчел.

    Психиатр сказал: «Да, у нас есть лечение и для такого. По симптомам у вас точно БАР2. Препарат, который у нас есть от этого, ламотриджин, помогает почти всегда. Правда иногда изредка наблюдаются побочные эффекты, например анальная сыпь.» На что я резонно заметил, что прыщи на заднице не сделают меня более несчетным чем сейчас. Но к счастью все обошлось, во всяком случае пока. А вообще мое состояние с тех пор заметно стабилизировалось.

    Вылезание из этой пропасти потребовало времени. И не то что бы все было радужно после того как я начал принимать лекарства, не то что бы у меня не было дней, когда депрессия наваливалась на меня. Они были, но теперь это были дни, а не недели и месяцы, в течение которых я был фактически инвалидом.

    Я невероятно удачлив — мои лекарства сработали с первого раза, у меня была медицинская страховка, у меня было к кому обратиться за помощью. Table XI не уволила меня, хотя не мешало бы это сделать, и не раз. Так что я все еще работаю тут 6 лет спустя. Я встретил свою жену, которая помогла мне выкарабкаться.

    А вот множество других людей с тем же диагнозом не такие везучие. Согласно оценкам, около 5% людей страдают от биполярного расстройства. 10-25% умирают из-за него, а каждый третий его обладатель предпринимает попытки суицида хотя бы раз в жизни.

    Причем тут вы? Если биполярники это всего 5% людей, то мне сдается, что среди программистов таковых все 75%. Вот некоторые отдельные симптомы, свидетельствующие о биполярном расстройстве:

• гиперконцентрация. Конечно, иногда тяжело сконцентрироваться, но уж если получится получится, то весь мир вокруг исчезает. Вы можете сидеть так по 12 часов и лупить по клавишам.
  
  
• Хаотичность мышления — куча мыслей носится наперегонки.
  
  
• Сдавленная речь — когда куча мыслей из предыдущего пункта пытается найти выход через узкое ротовое отверстие.
  
  
• Социальная изоляция.
  
  
• Нерегулярный сон, особенно приступы бессонницы, которые приводят к тому, что тяжело заснуть ночью и практически невозможно проснуться утром.
  
  
• Претенциозность — считать, что правила на тебя не распространяются, что ты лучше других, что ты можешь решать задачи, которые другим не по зубам.
  
  

    И если вы молоды и боретесь с этими симптомами, то приход в индустрию разработки ПО — это как возвращение домой. Мы социально изолированы. Мы работает со сбитым режимом дня. Мы ищем людей, которые имеют наглость считать, что они могут решать проблемы, недоступные другим. Мы имеем нерегулярные всплески продуктивности. А наши кумиры — люди достаточно чудаковатые для того чтобы думать, что могут изменить мир.

    Прошлой осенью к нам на собеседование попал программист, Кэлеб Корман. Его резюме впечатляло, он проработал в трех лучших компаниях, специализировавшихся на Rails, ну из тех, что были в Чикаго. Правда в каждой из них он работал не больше года, что вызывало некоторые вопросы. Но мы таки его наняли, и он оказался хорош. Я работал в паре с ним, вообще он был одним из первых с кем мне приходилось работать вплотную. От него я научился многому — он был тем редким типом людей, которые мало того что талантливы, так еще и хорошие учителя.

    Он научил меня разбираться в коде и определять тот, который был с душком. Рассказал про отладчик Pry, даже пытался обучить меня Vim, но как-то не пошло. До этого я ни с кем тесно не работал, и он наконец рассказал мне про все эти короткие названия для символов пунктуации, вроде bang вместо «восклицательный знак» и прочих.

    Через пару недель после начала работы с нами Кэлеб начал ссылаться на плохое самочувствие. И он стал поздно появляться на работе, а оправдание каждый раз было немного разным, и все это было мне подозрительно знакомым. Я рассказал ему свою историю с глазу на глаз и спросил, что же происходит.

    И он ответил: «Да, знаешь, я порой думаю, а нет ли у меня похожей проблемы. Только делать мне что? Не то что бы я хотел искать психиатров по объявлениям в газете.» И я дал ему контакты пары людей, он их обзвонил, правда визит несколько оттянулся — порой у них все расписание забито. Но он таки записался на визит через пару недель. За день до этого он уведомил всех что болен и завтра идет к врачу. Дело было в пятницу.

    Но только до врача он не дошел. Уже позже мы узнали, что у него тогда закончились деньги, а на следующий день он умер от передозировки. Можно было сказать наверняка, что этот овердоз был не специальным. Он успел позвонить в 911 и умер уже в больнице, а его сосед по квартире сказал, что судя по недоеденным чипсам и валяющемуся рядом джойстику Кэлеб таки планировал пережить субботнюю ночь.

    Видимо он какое-то время уже боролся со своей зависимостью. Некоторые из его друзей знали об этом, а мы нет. И они говорили, что его проблема была в том, что он был достаточно сообразительным, чтобы скрывать это ото всех и делать вид, что все было не так плохо. Самое грустное в этой истории, что Кэлеб умер от передозировки амфетамином, а лекарство прописанные мне от СДВ — декстроамфетамин. И я был почти уверен, что Кэлеб умер пытаясь самолечением справиться со своим психическим расстройством.

    История Computer Science имеет похожие печальные страницы. Алан Тьюринг, отец Computer Science, покончил с собой подвергаясь сильным гонениям со стороны правительства. И в этом году мы потеряли Аарона Шварца в похожих обстоятельствах. В 2007 году он писал:

    У меня хватает болезней. Я не говорю об этом по разным причинам. Мне стыдно быть больным. Звучит абсурдно, но до сих пор признать себя больным — означает заклеймить себя. Я не хочу использовать болезнь как оправдание, хотя иногда я задумываюсь, насколько бы продуктивней я был, не будь ее.

    Безусловно, у каждого бывают времена, когда тебе грустно. Любимый тобой человек не отвечал взаимностью, или все планы шли насмарку. У тебя кислая мина, возможно ты даже поплачешь. Ты чувствуешь себя никчемным. Ты думаешь стоит ли продолжать все это. Все о чем ты думаешь выглядит уныло: твои достижения, планы на будущее, люди вокруг тебя. Ты ложишься на кровать и хочешь лежать в темноте.

    Настроение при депрессии это примерно то же самое. только оно появляется без причины и никакие причины не заставят его уйти. Можно пойти развеяться, подышать свежим воздухом, обнять любимого человека, но при этом не станет лучше, только еще печальнее от неспособности ощутить радость, которая доступна всем вокруг. Все окрашивается в печальные тона.

    Депрессия является причиной нетрудоспособности примерно в половине случаев, ей подвержен каждый шестой, и сегодня она вызывает больше несчастья, чем бедность. К сожалению депрессия, как и другие психические расстройства, особенно разного рода зависимости, не выглядят достаточно реальными, чтобы заслужить такие же инвестиции и известность в обществе как пресловутый рак груди, которому подвержен каждый восьмой. Или СПИД, которому подвержен один человек из 150. Ну и конечно стыд.

    Стыд это то, что убивает нас. Стыд и предрассудки связанные с психическими расстройствами это причина страданий наших коллег и друзей. Вот если бы я встал и сказал, что у меня рак, я бы не боялся, что кто-то подумает: «Ох, это все он себе накрутил.» Если бы я сказал, что принимаю инсулин, никто бы не сказал: «Ты не боишься что заработаешь зависимость до конца жизни?». Никто не подумает, что я его использую как костыль. Если я сломал ногу, то никто не скажет: «Просто работай упорней.» Все воскликнут: «Дуй к врачу!»

    Но у нас другие правила для восприятия заболеваний, связанных с мозгом, не такие как для болезней всех остальных органов. Что иронично, потому что мозг является самым сложным органом. И до сих пор многие из нас с неохотой используют достижения современной медицины при его лечении.

    Думается, что это особенно справедливо для программистов, потому что большую часть своей жизни мы проводим будучи ценимы за то, насколько хорошо работает наш мозг. Но мысль, что он возможно может барахлить, покушается на нашу идентичность и самооценку.

    Если вы столкнулись с описываемыми проблемами, то наверняка не горите желанием идти к врачу или закидываться таблетками, и я могу понять почему. Между тем как я самодиагностировал у себя СДВ и стал искать врача прошел год. У меня ушло 2 года на то, чтобы после того, как врач диагностировал мне биполярное расстройство, я наконец начал от него лечиться. Я боялся, что это повредит ту часть моего мозга, благодаря которой я преуспеваю в своей деятельности, боялся потерять свою креативность.

    И да, это правда. Сейчас мой мозг работает по другому. И программирую я по другому. Хоровод мыслей больше не опустошает меня, мне больше не нужно сидеть ночами напролет и клещами вытаскивать из головы код по кусочкам. Я теперь больше похожу на черепаху. Я могу быть размеренным, у меня появился объективный взгляд на идеи и порядок их возникновения, и я их контролирую. И самое главное, теперь я ответственный и на меня можно положиться. Как раз такой, каким я не мог охарактеризовать себя раньше.

    Посетить психотерапевта или психиатра — значит заклеймить себя, но я не понимаю этого. У Майкла Джордана есть тренер, у Тайгера Вудса тоже. Так а почему тогда вы должны отказываться от помощника, чья работа заключается в том, чтобы молча вас выслушать и дать советы типа «попробуй сделать это чуть-чуть по другому»?

    Найти психотерапевта тяжело, они все же гораздо более технически отсталые чем мы. Они больше привыкли общаться по телефону, а не по электронной почте. Если посетите мой блог, там будут ссылки на некоторые ресурсы, на которые стоит взглянуть. Увы, я не местный, так что не могу дать никаких рекомендаций для людей живущих здесь. Но в блоге есть некоторая информация, которая поможет вам найти нужного человека.

    А если и та информация ничего не даст, то просто порасспрашивайте людей. Если никого не можете найти, то спросите меня. Если вы чувствуете, что столкнулись с описанными проблемами, просто дайте друзьям знать об этом. Уж если вы столкнулись с этой проблемой, то сможете тонко намекнуть людям о ней. И вы удивитесь как много людей ответят: «Да, у меня та же беда.»

    И если у вас уже сейчас все печально и улучшения не видно, просто знайте, что 10 лет назад, когда я учился в колледже, то засыпая я молил бога о том, чтобы утром не проснуться. 6 лет назад у меня был один доллар в кармане и не было горячей воды в квартире. А сегодня я выступаю на конференции «Mountain West Ruby», а моя красивая жена сидит в первом ряду. Все может наладиться. Мы просто должны больше говорить об этом.

Если вы страдаете от подобного рода расстройств

    У меня в профиле написан почтовый адрес, пожалуйста, не поленитесь завести фальш-почту, и описать что с вами можно делать в такие депрессивные периоды. Вы пропадаете, связи нет никакой, проект стоит. Возможно в такие периоды вы можете работать пару часов в день, иногда даже это хоть что-то. Возможно вы осилите хотя бы простую рутинную работу типа написания документации. Я не могу придумать других причин, когда человек сваливает посреди проекта, когда деньги еще не получены, вы приложили немало усилий, а никаких предпосылок к тому, что не заплатят или заказчик-идиот, нет. Хотя бы напишите как скоро вы обычно возвращаетесь в строй. Если вы не против, то я опубликую сказанное вами здесь, так что у вас есть шанс помочь остальным с похожими проблемами и не испортить себе репутацию.

Письма читателей

Никогда до этой статьи не задумывался что это может быть болезнью, но очень похоже на то что со мной происходило и происходит. Остываю к текущему проекту примерно за 2-3 месяца, иногда быстрее, не уверен с чем связана скорость, возможно с количеством общения о проекте и моей успешности в нем: чем больше обсуждений, неясностей или переделок одного и того же тем быстрее появляется нежелание работать над проектом. При этом я могу делать что-то полезное, но только не связанное с этим проектом. Обычно в какой-то момент прекращаю работать и откладываю работу на завтра, день за днем. Так как обычно какие-то задачи не выполнены, перестаю отвечать контактам по проекту. Появляется чувство стыда и мысль «Вот завтра все доделаю и напишу им, все будет ок», но это завтра так никогда и не настает. В большинстве случаев на этом все и заканчивается, но иногда встреча таки случается где-то в реальном мире, тогда я конечно очень стыжусь и признаю вину. Один или два раза после таких встреч обещал продолжать, но ни разу не получилось. Все это тем не менее может происходить неожиданно, даже когда все хорошо, проект почти завершен и я даже не получил деньги. Не уверен что есть какой-то способ заставить меня продолжить работу или выти на контакт, пару раз помогало обращение к моим друзьям, потому что им то уж не отвечать сложно. Хотя в периоды «блока» коммуникаций вообще развивается паранойя, любой незнакомый номер становится страшным, появляется боязнь заходить в почту/мессенджер/смски, нет желания даже читать их (хотя это ведь ничем не грозит, никто даже и не узнает читал ты их или нет). Обдумав сейчас все это пришел к выводу что это и правда какая-то болезнь, потому что никакой логики (а я ведь программист! с логикой дружу вроде) в подобных действиях нет, наверное нужно записаться.

У меня похожая проблема, мучавшая меня всю жизнь — периоды отличной активности, продуктивности, общительности и радости к жизни сменялись каким то отвращением к себе и забиванием на все вообще.Сечас как раз период когда ничего не хочется и я пропустил 4 дня на работе под предлогом болезни. Могу спать по 14-18 часов в день и такое было уже много раз. Из-за этого у меня были проблемы сначала в школе (из-за чего, хоть я и считался лучшим учеником в классе, пришлось уйти после 9-го класса с одними тройками), потом в коледже (из-за чего меня исключили, после я попал в армию, вернулся и таки закончил), потом на первой работе — тогда мне как раз предложили более перспективное место и я просто перешел на новое — текущее.Ужас сколько это мне доставило проблем, но собственно «депрессивный» период я не могу назвать депрессивным. Я пытаюсь оборвать все контакты с людьми — да, не совершаю полезной деятельности — да, но я не чувствую себя разбитым,ко мне не приходят мысли о смерти/суициде, если в такие моменты приходится с кем-то разговаривать я обычно довольно веселый и общительный (конечно если до такого доходит).Я не знаю, стоит ли мне вообще что-то делать с этой болезнью, это доставляет периодически проблемы, но я не хочу оставаться без гипоманиакальной стадии. Это самые перспективные дни в моей жизни, в которые я принимаю, хоть в какой-то мере импульсивные, но верные в конечном счете решения.