Почему американская молодёжь притворяется, что любит работать
- понедельник, 25 февраля 2019 г. в 00:20:43
habrahabr
https://habr.com/ru/post/440852/
Ни разу в начале своей рабочей недели – ни в очереди за утренним кофе; ни в толпе людей, едущих на работу в метро; ни в начале сортировки бездонной папки «входящие» – я не останавливался затем, чтобы посмотреть в небо и прошептать: #СлаваБогуПонедельник (СБП).
Судя по всему, этим я предаю своё поколение. Я узнал об этом во время серии моих недавних визитов в коворкинги сети WeWork в Нью-Йорке, где диванные подушки призывают занятых посетителей: «Делайте то, что вы любите». Неоновые знаки требуют «Суетиться побыстрее», а настенные надписи прославляют доктрину СБП. Даже у огурцов в кулерах WeWork есть своя программа. «Не останавливайтесь, когда устали», — недавно вырезал кто-то на плоти плавающих овощей. «Останавливайтесь, когда закончили». Метафоры, относящиеся к употреблению Kool-Aid, редко бывают настолько буквальными [в американской культуре фразеологизм «пить Kool-Aid» означает верить в опасную идею, обещающую большое вознаграждение, и связан с массовым самоубийством в Джонстауне / прим. перев.].
Добро пожаловать в культуру суеты. Она одержима стремлением, неустанно позитивна, лишена юмора, и – когда вы это заметите – из неё невозможно выйти. «Поднимайся и впахивай» [Rise and Grind] — одновременно тема рекламной кампании Nike и заглавие книги одной из акул телешоу "Аквариум с акулами". Новые медиа вроде Hustle, отвечающей за популярные новости и конференции в сфере бизнеса, и One37pm, компании, созданной святым покровителем всех суетливых, Гари Вайнерчуком, прославляют амбиции не как средство к достижению цели, а как стиль жизни.
«Сегодняшнее состояние предпринимательства больше, чем карьера, — пишут на страничке „О нас“ в One37pm. „Это амбиция, твёрдость характера и суета. Это выступление вживую, питающее ваше творческое начало. Физическая нагрузка, запускающая эндорфиновую реакцию. Мечтатель, расширяющий ваше мышление“. С такой точки зрения человек не только не перестаёт суетиться – он никогда не выходит из состояния восхищения работой, в котором главной целью выполнения упражнений или посещения концерта остаётся поиск вдохновения, ведущий вас обратно к рабочему столу.
Райан Харвуд, генеральный директор компании, родительской по отношению к One37pm, рассказал мне, что содержимое сайта предназначено для молодого поколения людей, ищущих разрешения на то, чтобы следовать своей мечте. „Они хотят знать, как завладеть своим моментом в любой момент времени“, — сказал он.
»Завладеть своим моментом" – хитроумная переделка концепции «выжить в крысиных бегах». В новой рабочей культуре работе недостаточно просто быть выносимой или немного нравиться человеку. Работники должны обожать свою работу, и распространять это обожание в соцсети, спаивая таким образом свои личности с личностями работодателей. Зачем ещё LinkedIn стала бы делать свой вариант Snapchat Stories?
Это гламур тяжёлой работы, и он выходит в массы. Наиболее очевидно, что WeWork – инвесторы которой недавно были оценены в $47 млрд – становится старбаксом офисной культуры. Компания уже экспортировала свою марку перформативного трудоголизма в 27 стран, имеет 400 000 посетителей, включая работников из 30% компаний из списка Global Fortune 500.
В январе основатель WeWork Адам Ньюман объявил, что его стартап меняет бренд на We Company, чтобы отразить расширение бизнеса в области недвижимости и образования. Описывая этот процесс, Fast Company отметила: «Вместо того, чтобы просто сдавать столы в аренду, компания хочет объять все аспекты жизни людей, как в физическом, так и в цифровом мирах». Можно представить себе их идеального клиента как человека, настолько зачарованного офисной эстетикой WeWork – огурцы с плетями и всё прочее – что он спит в апартаментах WeLive, занимается в спортзале Rise by We и отправляет детей в школу WeGrow.
С этой колокольни сериал Office Space, ода лени для поколения икс, которой в следующем месяце стукнет 20 лет, кажется научной фантастикой из далёкой страны. Практически невозможно представить себе рабочую пчёлку из сегодняшнего стартапа, который бы, на манер протагониста Питера Гиббонса, признавался бы: «Я не то, чтобы ленивый, просто мне всё равно». У безразличия на рабочем месте нет социально приемлемого хэштега.
Довольно просто рассматривать культуру суеты как обман. В конце концов, убедить целое поколение работников впахивать – это очень удобно для тех, кто наверху.
«Большая часть людей, воспевающих манию суеты, не принадлежит к той группе, что реально работает. Это менеджеры, финансисты и владельцы компаний», — сказал Дэвид Хайнмайер Ханссон, один из основателей программной компании Basecamp. Мы беседовали в октябре, когда он рекламировал свою книгу «На работе не обязательно должно твориться безумие» [It Doesn’t Have to Be Crazy at Work], где повествует о создании здоровой корпоративной культуры.
Хайнмайер Ханссон сказал, что несмотря на наличие доказательств того, что долгая ежедневная работа не улучшает ни эффективность, ни творческий потенциал, мифы о переработке сохраняются, поскольку они оправдывают чрезмерное богатство, создаваемое для мелкой группки элитных технарей. «Это жестоко и по-эксплуататорски», — сказал он.
Илон Маск, которому светит бонус в размере до $50 млрд, если его Tesla добьётся определённых показателей, служит ярким примером человека, восхваляющего труд, который принесёт прибыль в основном лишь ему самому. В ноябре от писал в твиттере о том, что есть места, где работать легче, чем в Tesla, «но никто никогда не менял мир, работая по 40 часов в неделю». Точное количество часов «зависит от человека», продолжил он, «но обычно это 80 часов, а в пиковых моментах – 100. Свыше 80 часов в неделю экспоненциально растёт болевой порог».
Дальше Маск, у которого 24 млн подписчиков в твиттере, отметил, что если вы любите вашу работу, «то она (практически) не ощущается работой». Даже ему пришлось смягчить ложь про СБП при помощи скобочек.
Вероятно, техноиндустрия породила эту культуру усердного труда примерно на заре тысячелетия, когда Google и ему подобные начали кормить своих сотрудников, делать им массаж и играть в доктора. Все эти плюшки должны были привлекать в компанию самых талантливых – и дольше удерживать сотрудников за рабочим столом. Всё это казалось достойным зависти: кому не понравится работодатель, который буквально занимается за вас стиркой?
Но сегодня, когда технокультура проникает во все уголки бизнес-мира, её гимны добродетелям беспрестанной работы больше всего напоминают мне пропаганду советских времён, продвигавшую казавшиеся невозможными подвиги рабочей продуктивности с целью мотивации рабочей силы. Одним очевидным отличием было то, что эти стахановские плакаты имели антикапиталистический посыл, и критиковали жирных котов, процветающих на ниве свободного предпринимательства. Сегодняшние сообщения прославляют личное процветание, даже если большую часть прибыли получают не работники, а боссы и инвесторы. Зарплата, по сути, не растёт годами.
Возможно, мы все соскучились по осмысленности. Интерес к организованной религии падает, особенно он низок среди американских миллениалов. В Сан-Франциско, где я живу, я заметил, что концепцию продуктивности превозносят почти до духовного уровня. Технари сделали международной идею – произрастающую из протестантской рабочей этики – что работа это не действие, совершаемое в попытке получить желаемое; работа – это всё, что у вас есть. Поэтому всякие хитрости или плюшки от компании, оптимизирующие день таких людей и позволяющих им поработать ещё немного, не только желанны, но и по сути своей добродетельны.
Айдан Харпер, развернувший кампанию за укорачивание рабочей недели 4 Day Week, утверждает, что такой подход токсичен, и огрубляет человека. «Он предполагает, что единственная ценность нас как людей, это наши производственные возможности – наша возможность работать, а не наша человечность», — сказал он мне.
Это политика культа, добавил Харпер, принуждать работников к их эксплуатации лозунгами об «изменении мира к лучшему». «Создаётся впечатление, что Илон Маск – это ваш верховный жрец, — сказал он. – Вы ежедневно ходите в свою церковь и поклоняетесь рабочему алтарю».
Прихожане Кафедрального собора вечной суеты чувствуют вину, когда тратят время на что-то, не связанное с работой. Джонатан Кроуфорд, предприниматель из Сан-Франциско, рассказал мне, что работая над своим коммерческим стартапом Storenvy, он набрал 20 кг и загубил свои отношения. Любая социализация была связана с его работой. Если он читал книгу, это была книга по бизнесу. Он редко делал что-то, не дававшее ему прямого «возврата на инвестиции» для его компании.
Кроуфорд изменил свой стиль жизни, осознав, что тот сделал его несчастным. Сейчас, будучи штатным предпринимателем инвестиционной компании 500 Start-ups, он рекомендует коллегам-основателям заниматься деятельностью, не связанной с работой, например, читать художественную литературу, смотреть кино или играть в игры. И это почему-то звучит для них радикально. «Это, как ни странно, открывает им глаза, поскольку они не осознают, что относятся к себе как к ресурсу, который нужно тратить», — сказал Кроуфорд.
Легко попасть в зависимость к скорости и стрессу работы в 2019-м. Берни Клиндер, консультант в большой технокомпании, сказал, что пытался ограничивать свою рабочую деятельность пятью днями по 11 часов каждый, что даёт один дополнительный продуктивный день. «Если ваши коллеги очень конкурентные, то, работая по „нормальному графику“, вы будете выглядеть лентяем», — написал он по е-мейл.
Однако он реалистично относится к своему положению в «крысиных бегах». «Я пытаюсь не забывать, что если я вдруг упаду на работе замертво, то все мои акриловые награды за рабочие достижения окажутся в мусорке на следующий же день, — писал он, — а открывшуюся вакансию опубликуют в газете до моего некролога».
Логическим завершением чрезмерно активной работы, конечно, служит выгорание. Оно является темой недавнего популярного эссе Энн Хелен Питерсен, культурного критика с BuzzFeed, которая тщательно анализирует одну несообразность, содержащуюся в суетливости молодых. А именно: если миллениалы должны быть ленивыми и обеспеченными за счёт родителей, как они могут одновременно быть одержимыми работой?
Миллениалы, как утверждает Питерсен, просто отчаянно стараются соответствовать своим же высоким ожиданиям. Целое поколение было выращено с ожиданиями того, что хорошие оценки и внеклассные подвиги вознаградят их, дав осмысленную работу, способную подпитывать их страсть. А вместо этого они оказались на ненадёжной и бессмысленной работе, с горой студенческих долгов за плечами. Поэтому попытки притвориться человеком, который «встал и пашет», и с нетерпением ждёт утра понедельника, становится просто защитным механизмом.
Большая часть работ – даже самых классных! – связана с большим количеством бессмысленного тяжёлого труда. Большая часть корпораций подводит нас тем или иным способом. И годы спустя после того, как в сатирическогом шоу «Кремниевая долина» от HBO пустой лозунг «делаем мир лучше» был сделан повторяющимся слоганом, многие компании продолжают прославлять добродетели работы всякими мотиваторами. К примеру, Spotify, компания, позволяющая вам слушать музыку, говорит, что её миссия – «раскрыть потенциал творческого начала человека». Dropbox, позволяющая вам закачивать файлы и всякое такое, говорит, что её цель – «высвободить творческую энергию мира, разработав более просвещённый метод работы».
Дэвид Спенсер, профессор экономики из Бизнес-школы Лидского университета, говорит, что такое отношение у компаний, экономистов и политиков тянется, по меньшей мере, с начала течения меркантилизма в Европе XVI века. «Работодатели постоянно предпринимают попытки так представить работу, чтобы отвлечь работников от её неприятных особенностей», — сказал он. Но подобная пропаганда может выйти боком. В Англии XVII века работу восхваляли как средство от пороков, сказал Спенсер, однако неблагодарная правда только заставляла рабочих пить ещё больше.
Интернет-компании, возможно, просчитались в своих призывах к работникам приравнять их работу к их ценности как человеческих существ. После долгого периода уважения со стороны остального мира, техноиндустрия испытывает мощную отрицательную реакцию людей, широкую и яростную, по темам от монополистических замашек до распространения дезинформации и подстрекания к межрасовому насилию. А работники открывают свои возможности. В ноябре 20 000 гугловцев ушли с рабочих мест, приняв участие в протесте, связанном с тем, как компания обходится с сексуальными домогательствами. Другие работники компании отказались от контракта с Пентагоном на разработку ИИ, который мог сделать военные дроны более смертоносными.
Хайнмайер Ханссон указывает на протесты как на свидетельство того, что миллениалы должны в итоге восстать против культуры переработок. «Люди не будут это поддерживать, „или покупаться на пропаганду того, что в результате отслеживания количества и длительности собственных походов в туалет им придёт вечное блаженство“. Он имел в виду интервью, которое дала в 2016-м бывший директор Yahoo Марисса Майер, где она сказала, что можно работать по 130 часов в неделю, если „стратегически подходить к вопросам о том, когда спать, когда мыться, и как часто отлучаться в туалет“.
В итоге, сами работники должны решать, восторгаются они таким уровнем преданности, или отвергают его. Комментарии Майер разлетелись по соцсетям после интервью, но с тех пор пользователи Quora начали с готовностью делиться своими стратегиями по поводу копирования её графика жизни. Точно так же твиты Маска по поводу „болевого порога“ вызвали как тонну критики, так и множество последователей и просьб об устройстве на работу.
Угрюмая реальность 2019 состоит в том, что просьбы к миллиардеру об устройстве на работу через твиттер не считаются чем-то позорным и расцениваются как допустимый способ вырваться вперёд. В какой-то степени стоит уважать пробивных людей, видящих всю эту тягостную систему и понимающих, что успех в ней требует полного и беззастенчивого вложения всех сил. Если мы обречены трудиться, не покладая рук, до самой смерти, мы хотя бы можем притвориться, что нам это нравится. Даже по понедельникам.
- Бизнес-модели
- Карьера в IT-индустрии
- Офисы IT-компаний
Я наблюдал за тем, как величайшие умы моего поколения работали по 18 часов в день, и хвалились этим в Instagram с тегом #hustle. Когда перформативный трудоголизм успел стать образом жизни?
Ни разу в начале своей рабочей недели – ни в очереди за утренним кофе; ни в толпе людей, едущих на работу в метро; ни в начале сортировки бездонной папки «входящие» – я не останавливался затем, чтобы посмотреть в небо и прошептать: #СлаваБогуПонедельник (СБП).
Судя по всему, этим я предаю своё поколение. Я узнал об этом во время серии моих недавних визитов в коворкинги сети WeWork в Нью-Йорке, где диванные подушки призывают занятых посетителей: «Делайте то, что вы любите». Неоновые знаки требуют «Суетиться побыстрее», а настенные надписи прославляют доктрину СБП. Даже у огурцов в кулерах WeWork есть своя программа. «Не останавливайтесь, когда устали», — недавно вырезал кто-то на плоти плавающих овощей. «Останавливайтесь, когда закончили». Метафоры, относящиеся к употреблению Kool-Aid, редко бывают настолько буквальными [в американской культуре фразеологизм «пить Kool-Aid» означает верить в опасную идею, обещающую большое вознаграждение, и связан с массовым самоубийством в Джонстауне / прим. перев.].
Добро пожаловать в культуру суеты. Она одержима стремлением, неустанно позитивна, лишена юмора, и – когда вы это заметите – из неё невозможно выйти. «Поднимайся и впахивай» [Rise and Grind] — одновременно тема рекламной кампании Nike и заглавие книги одной из акул телешоу "Аквариум с акулами". Новые медиа вроде Hustle, отвечающей за популярные новости и конференции в сфере бизнеса, и One37pm, компании, созданной святым покровителем всех суетливых, Гари Вайнерчуком, прославляют амбиции не как средство к достижению цели, а как стиль жизни.
«Сегодняшнее состояние предпринимательства больше, чем карьера, — пишут на страничке „О нас“ в One37pm. „Это амбиция, твёрдость характера и суета. Это выступление вживую, питающее ваше творческое начало. Физическая нагрузка, запускающая эндорфиновую реакцию. Мечтатель, расширяющий ваше мышление“. С такой точки зрения человек не только не перестаёт суетиться – он никогда не выходит из состояния восхищения работой, в котором главной целью выполнения упражнений или посещения концерта остаётся поиск вдохновения, ведущий вас обратно к рабочему столу.
Райан Харвуд, генеральный директор компании, родительской по отношению к One37pm, рассказал мне, что содержимое сайта предназначено для молодого поколения людей, ищущих разрешения на то, чтобы следовать своей мечте. „Они хотят знать, как завладеть своим моментом в любой момент времени“, — сказал он.
»Завладеть своим моментом" – хитроумная переделка концепции «выжить в крысиных бегах». В новой рабочей культуре работе недостаточно просто быть выносимой или немного нравиться человеку. Работники должны обожать свою работу, и распространять это обожание в соцсети, спаивая таким образом свои личности с личностями работодателей. Зачем ещё LinkedIn стала бы делать свой вариант Snapchat Stories?
Это гламур тяжёлой работы, и он выходит в массы. Наиболее очевидно, что WeWork – инвесторы которой недавно были оценены в $47 млрд – становится старбаксом офисной культуры. Компания уже экспортировала свою марку перформативного трудоголизма в 27 стран, имеет 400 000 посетителей, включая работников из 30% компаний из списка Global Fortune 500.
В январе основатель WeWork Адам Ньюман объявил, что его стартап меняет бренд на We Company, чтобы отразить расширение бизнеса в области недвижимости и образования. Описывая этот процесс, Fast Company отметила: «Вместо того, чтобы просто сдавать столы в аренду, компания хочет объять все аспекты жизни людей, как в физическом, так и в цифровом мирах». Можно представить себе их идеального клиента как человека, настолько зачарованного офисной эстетикой WeWork – огурцы с плетями и всё прочее – что он спит в апартаментах WeLive, занимается в спортзале Rise by We и отправляет детей в школу WeGrow.
С этой колокольни сериал Office Space, ода лени для поколения икс, которой в следующем месяце стукнет 20 лет, кажется научной фантастикой из далёкой страны. Практически невозможно представить себе рабочую пчёлку из сегодняшнего стартапа, который бы, на манер протагониста Питера Гиббонса, признавался бы: «Я не то, чтобы ленивый, просто мне всё равно». У безразличия на рабочем месте нет социально приемлемого хэштега.
«Это жестоко и по-эксплуататорски»
Довольно просто рассматривать культуру суеты как обман. В конце концов, убедить целое поколение работников впахивать – это очень удобно для тех, кто наверху.
«Большая часть людей, воспевающих манию суеты, не принадлежит к той группе, что реально работает. Это менеджеры, финансисты и владельцы компаний», — сказал Дэвид Хайнмайер Ханссон, один из основателей программной компании Basecamp. Мы беседовали в октябре, когда он рекламировал свою книгу «На работе не обязательно должно твориться безумие» [It Doesn’t Have to Be Crazy at Work], где повествует о создании здоровой корпоративной культуры.
Хайнмайер Ханссон сказал, что несмотря на наличие доказательств того, что долгая ежедневная работа не улучшает ни эффективность, ни творческий потенциал, мифы о переработке сохраняются, поскольку они оправдывают чрезмерное богатство, создаваемое для мелкой группки элитных технарей. «Это жестоко и по-эксплуататорски», — сказал он.
Илон Маск, которому светит бонус в размере до $50 млрд, если его Tesla добьётся определённых показателей, служит ярким примером человека, восхваляющего труд, который принесёт прибыль в основном лишь ему самому. В ноябре от писал в твиттере о том, что есть места, где работать легче, чем в Tesla, «но никто никогда не менял мир, работая по 40 часов в неделю». Точное количество часов «зависит от человека», продолжил он, «но обычно это 80 часов, а в пиковых моментах – 100. Свыше 80 часов в неделю экспоненциально растёт болевой порог».
Дальше Маск, у которого 24 млн подписчиков в твиттере, отметил, что если вы любите вашу работу, «то она (практически) не ощущается работой». Даже ему пришлось смягчить ложь про СБП при помощи скобочек.
Вероятно, техноиндустрия породила эту культуру усердного труда примерно на заре тысячелетия, когда Google и ему подобные начали кормить своих сотрудников, делать им массаж и играть в доктора. Все эти плюшки должны были привлекать в компанию самых талантливых – и дольше удерживать сотрудников за рабочим столом. Всё это казалось достойным зависти: кому не понравится работодатель, который буквально занимается за вас стиркой?
Но сегодня, когда технокультура проникает во все уголки бизнес-мира, её гимны добродетелям беспрестанной работы больше всего напоминают мне пропаганду советских времён, продвигавшую казавшиеся невозможными подвиги рабочей продуктивности с целью мотивации рабочей силы. Одним очевидным отличием было то, что эти стахановские плакаты имели антикапиталистический посыл, и критиковали жирных котов, процветающих на ниве свободного предпринимательства. Сегодняшние сообщения прославляют личное процветание, даже если большую часть прибыли получают не работники, а боссы и инвесторы. Зарплата, по сути, не растёт годами.
Возможно, мы все соскучились по осмысленности. Интерес к организованной религии падает, особенно он низок среди американских миллениалов. В Сан-Франциско, где я живу, я заметил, что концепцию продуктивности превозносят почти до духовного уровня. Технари сделали международной идею – произрастающую из протестантской рабочей этики – что работа это не действие, совершаемое в попытке получить желаемое; работа – это всё, что у вас есть. Поэтому всякие хитрости или плюшки от компании, оптимизирующие день таких людей и позволяющих им поработать ещё немного, не только желанны, но и по сути своей добродетельны.
Айдан Харпер, развернувший кампанию за укорачивание рабочей недели 4 Day Week, утверждает, что такой подход токсичен, и огрубляет человека. «Он предполагает, что единственная ценность нас как людей, это наши производственные возможности – наша возможность работать, а не наша человечность», — сказал он мне.
Это политика культа, добавил Харпер, принуждать работников к их эксплуатации лозунгами об «изменении мира к лучшему». «Создаётся впечатление, что Илон Маск – это ваш верховный жрец, — сказал он. – Вы ежедневно ходите в свою церковь и поклоняетесь рабочему алтарю».
Прихожане Кафедрального собора вечной суеты чувствуют вину, когда тратят время на что-то, не связанное с работой. Джонатан Кроуфорд, предприниматель из Сан-Франциско, рассказал мне, что работая над своим коммерческим стартапом Storenvy, он набрал 20 кг и загубил свои отношения. Любая социализация была связана с его работой. Если он читал книгу, это была книга по бизнесу. Он редко делал что-то, не дававшее ему прямого «возврата на инвестиции» для его компании.
Кроуфорд изменил свой стиль жизни, осознав, что тот сделал его несчастным. Сейчас, будучи штатным предпринимателем инвестиционной компании 500 Start-ups, он рекомендует коллегам-основателям заниматься деятельностью, не связанной с работой, например, читать художественную литературу, смотреть кино или играть в игры. И это почему-то звучит для них радикально. «Это, как ни странно, открывает им глаза, поскольку они не осознают, что относятся к себе как к ресурсу, который нужно тратить», — сказал Кроуфорд.
Легко попасть в зависимость к скорости и стрессу работы в 2019-м. Берни Клиндер, консультант в большой технокомпании, сказал, что пытался ограничивать свою рабочую деятельность пятью днями по 11 часов каждый, что даёт один дополнительный продуктивный день. «Если ваши коллеги очень конкурентные, то, работая по „нормальному графику“, вы будете выглядеть лентяем», — написал он по е-мейл.
Однако он реалистично относится к своему положению в «крысиных бегах». «Я пытаюсь не забывать, что если я вдруг упаду на работе замертво, то все мои акриловые награды за рабочие достижения окажутся в мусорке на следующий же день, — писал он, — а открывшуюся вакансию опубликуют в газете до моего некролога».
Жажда понедельников
Логическим завершением чрезмерно активной работы, конечно, служит выгорание. Оно является темой недавнего популярного эссе Энн Хелен Питерсен, культурного критика с BuzzFeed, которая тщательно анализирует одну несообразность, содержащуюся в суетливости молодых. А именно: если миллениалы должны быть ленивыми и обеспеченными за счёт родителей, как они могут одновременно быть одержимыми работой?
Миллениалы, как утверждает Питерсен, просто отчаянно стараются соответствовать своим же высоким ожиданиям. Целое поколение было выращено с ожиданиями того, что хорошие оценки и внеклассные подвиги вознаградят их, дав осмысленную работу, способную подпитывать их страсть. А вместо этого они оказались на ненадёжной и бессмысленной работе, с горой студенческих долгов за плечами. Поэтому попытки притвориться человеком, который «встал и пашет», и с нетерпением ждёт утра понедельника, становится просто защитным механизмом.
Большая часть работ – даже самых классных! – связана с большим количеством бессмысленного тяжёлого труда. Большая часть корпораций подводит нас тем или иным способом. И годы спустя после того, как в сатирическогом шоу «Кремниевая долина» от HBO пустой лозунг «делаем мир лучше» был сделан повторяющимся слоганом, многие компании продолжают прославлять добродетели работы всякими мотиваторами. К примеру, Spotify, компания, позволяющая вам слушать музыку, говорит, что её миссия – «раскрыть потенциал творческого начала человека». Dropbox, позволяющая вам закачивать файлы и всякое такое, говорит, что её цель – «высвободить творческую энергию мира, разработав более просвещённый метод работы».
Дэвид Спенсер, профессор экономики из Бизнес-школы Лидского университета, говорит, что такое отношение у компаний, экономистов и политиков тянется, по меньшей мере, с начала течения меркантилизма в Европе XVI века. «Работодатели постоянно предпринимают попытки так представить работу, чтобы отвлечь работников от её неприятных особенностей», — сказал он. Но подобная пропаганда может выйти боком. В Англии XVII века работу восхваляли как средство от пороков, сказал Спенсер, однако неблагодарная правда только заставляла рабочих пить ещё больше.
Интернет-компании, возможно, просчитались в своих призывах к работникам приравнять их работу к их ценности как человеческих существ. После долгого периода уважения со стороны остального мира, техноиндустрия испытывает мощную отрицательную реакцию людей, широкую и яростную, по темам от монополистических замашек до распространения дезинформации и подстрекания к межрасовому насилию. А работники открывают свои возможности. В ноябре 20 000 гугловцев ушли с рабочих мест, приняв участие в протесте, связанном с тем, как компания обходится с сексуальными домогательствами. Другие работники компании отказались от контракта с Пентагоном на разработку ИИ, который мог сделать военные дроны более смертоносными.
Хайнмайер Ханссон указывает на протесты как на свидетельство того, что миллениалы должны в итоге восстать против культуры переработок. «Люди не будут это поддерживать, „или покупаться на пропаганду того, что в результате отслеживания количества и длительности собственных походов в туалет им придёт вечное блаженство“. Он имел в виду интервью, которое дала в 2016-м бывший директор Yahoo Марисса Майер, где она сказала, что можно работать по 130 часов в неделю, если „стратегически подходить к вопросам о том, когда спать, когда мыться, и как часто отлучаться в туалет“.
В итоге, сами работники должны решать, восторгаются они таким уровнем преданности, или отвергают его. Комментарии Майер разлетелись по соцсетям после интервью, но с тех пор пользователи Quora начали с готовностью делиться своими стратегиями по поводу копирования её графика жизни. Точно так же твиты Маска по поводу „болевого порога“ вызвали как тонну критики, так и множество последователей и просьб об устройстве на работу.
Угрюмая реальность 2019 состоит в том, что просьбы к миллиардеру об устройстве на работу через твиттер не считаются чем-то позорным и расцениваются как допустимый способ вырваться вперёд. В какой-то степени стоит уважать пробивных людей, видящих всю эту тягостную систему и понимающих, что успех в ней требует полного и беззастенчивого вложения всех сил. Если мы обречены трудиться, не покладая рук, до самой смерти, мы хотя бы можем притвориться, что нам это нравится. Даже по понедельникам.